Ономастика:
Теонимия древнерусская
Теонимия древнерусская
Теони́мия древнеру́сская – совокупность древнерусских теонимов.
С точки зрения лексикологии это небольшая замкнутая группа имен-историзмов, которые представляют общее наследие русского, украинского и белорусского языков и входят в более широкий лексический класс — мифологическую лексику. Теонимия древнерусская является объектом изучения теонимики. По времени фиксации и характеру источников теонимия древнерусская неоднородна. Наиболее древние и подтвержденные разными памятниками (летописание, церковные поучения, художественная литература), восходящими к XII веку, — это теонимы Перун, Хорс, Дажьбог, Стрибог, Симаргл, Мокошь (так называемый киевский пантеон), а также Волос / Велес. (В прошлом ставился вопрос о происхождении разнообразия исторических сведений об этих теонимах из одного первичного списка, который затем по случаю использовался позднейшими авторами. Вопрос не решен.) Единственный раз, в славянском переводе византийской хроники Иоанна Малалы, включенном в древнерусское летописание, назван славянский бог Сварог — отец Дажьбога. Оба эти теонима служат параллелью греческим Гефесту и Гелиосу, о деяниях которых и повествует византийский протограф. В списках одного из церковных антиязыческих поучений от XII века встречаются имена Дива и Переплут.
В тех же списках среди теонимов фигурирует Род, который в более позднем источнике XIV — начала XV века выступает антагонистом христианского бога. В памятниках XVII века, связанных с Киевом, наряду с именами Перун и Волос названы теонимы Ладо (Ладон), Позвизд, Купало, Коледа, а также Лоло, Дид и некоторые другие (Лада). Впервые часть этих слов-песенных рефренов фиксируется в польских антиязыческих источниках от XIV века (lado, boda, ileli), соответствующий список имен богов принадлежит краковскому канонику Яну Длугошу (XV век). Польское влияние на киевские сведения просматривается довольно явственно. В древнерусских церковных поучениях от XII века называется еще сварожич, или огонь сварожич, как объект поклонения русичей. Традиционно большинство исследователей рассматривает это название в качестве второго имени (отчества) Дажьбога. Этнографические материалы XIX века дают сведения о Масленице, Маре, Кострубоньке, Купале, Яриле как персонажах календарно-обрядовых действ (чаще всего в виде антропоморфных чучел).
Теонимия древнерусская связана с теонимией прибалтийских славян — Поренут, Поревит, Прове, Радогост, Сварожич, Руевит, Святовит, Яровит, менее ясные Жива, Подага, Триглав, Чернобог и некоторые другие. Сведения о язычестве восточных славян дошли к нам через восприятие древнерусских книжников-христиан, «ревнителей по правой вере» (термин одного из поучений) с начальной хронологической дистанции примерно в 150—200 лет: ср. 988 год как дату официального крещения Руси и 1185 год как дату, после которой создано «Слово о полку Игореве» (светящееся, напомним, языческой символикой). Это был своего рода взгляд на язычество изнутри, в общей культурной среде автора и слушателя, что не требовало пояснения известных в коллективе обстоятельств. При этом книжники в контексте понятных стремлений обосновать равновеликость греческой и русской церквей «дотягивали» и свое язычество до эллинистических образцов: «тем же богам требу творят и словенский язык».
Сведения о язычестве прибалтийских славян исходят от католических миссионеров и западноевропейских хронистов, которые были современниками (а часто — очевидцами и участниками) римской экспансии на север и восток Европы. Это был взгляд людей другого культурного круга и с другими задачами: относительно подробные описания культов, храмов, богов славян придавали весомость победам, создавали ореол подвижничества и даже мученичества для миссионеров. Не зная жизни славян, не понимая, как правило, их диалекта, не имея графических средств в латинице для передачи специфики славянской речи, такие свидетели тем легче могли что-то исказить. Эта известная науке проблема христианского «вклада» в язычество славян еще не изучена в комплексе. Под ее углом зрения в теонимии славян следует различать собственно теонимы как имена реально мыслимых язычниками божеств (Перун, Волос, Святовит и под.); квазитеонимы как слова, фактически не являющиеся теонимами, но воспринятые в качестве таковых интерпретаторами (см. предположения в статьях Род, Дива, ср.: Сварожич, Лада); псевдотеонимы, сконструированные либо фальсифицированные имена несуществовавших божеств (например, Услад из «ус злат, а борода серебряна» в летописном портрете Перуна или же богиня Дана, которая якобы дала название Днепру: Дана + присно 'вечная, юная Дана').
Такая классификация теонимии сильно затруднена спецификой самой мифологии, которая по сути явление принципиально неопределенное, с размытыми ситуативными границами между элементами: как пример можно вспомнить христианскую Троицу и теологические споры о ней. Вторая трудность — отсутствие хоть в какой-либо степени законченных фрагментов из древних сведений о язычестве восточных славян. В исследованиях этой области надо четко различать исходную фрагментарную фактологическую базу и ее научную интерпретацию, которая остается системой гипотез, в той или иной степени адекватных объекту. Для перепроверки фактической стороны и для подтверждения гипотез исследователи привлекают широкий индоевропейский материал, анализируя его с языковедческих и культурологических позиций (В. В. Иванов и В. Н. Топоров), с этнолингвистических позиций обследуют районы Славии с тем, чтобы выявить реликтовую систему обрядности и верований (Н. И. Толстой и его коллеги), анализируют место язычества в древнерусском социуме и стремятся выявить «глубину памяти» язычества, т. е. определить в мировом контексте этапы его эволюции (Б. А. Рыбаков).
Ономастическое изучение теонимии древнерусской и теонимии западных славян может оказать помощь в рамках каждого из обозначенных подходов к язычеству. Поиск системности в номинациях богов подводит к мысли, что возможны этимологические сближения их. Праслав. корни *svet-, *ruj-, *jar-(ъ), *pr(k)- воплощают идею силы, жизненной страсти, что объединяет ряд Святовит, Руевит, Ярила и, быть может, Поровит, Прове, Перун. Имена Мокошь и Мара могут оказаться объединенными идеей водного начала — важным элементом верований славян: *mok- 'мокрый' и *mor- / *mer- 'болото', 'вода' (ср. еще украинское ириця 'ведьма', белорусское царица Ирица о змее, ведущей птиц в ирей и украинское вир 'водоворот'). Другая ориентация корня *mor- / *mer- 'смерть' сближается с идеей смерти, загробного мира в корне *vel-, который обнаруживается в теониме Волос / Велес. Идеей блага, богатства объединена пара Дажьбог и Стрибог как податель блага и распространитель блага в свете убедительной этимологии *dadjь + *bogъ и *stri + *bogъ при *bogъ 'богатство, благо'. Даже теонимы Хорс, Сварожич и название огня сварожич, если принимать их иранскую этимологию, восходят к одной идее — «небо, сияющее небо, солнце»: последние формы отражают огласовку *svar- до VII века до н. э., а имя Хорс может оказаться рефлексом того же корня с закономерным переходом s>h в иранских диалектах в VIII веке до н. э.
Сопоставление теонимии славян с их антропонимией показывает, что в последней практически не засвидетельствованы теофорные имена-композиты по типу, например, греческих Артемидор «дар Артемиды», Зинаида «дочь Зевса» и под. В позднейшей фиксации засвидетельствованы антропонимы, полностью совпадающие с теонимами, но они, как правило, могут иметь альтернативное объяснение. Средневековый сербский антропоним Хрс (указанный Р. Якобсоном) отражает не теоним, а греческий антропоним χρυσόζ, χρύσηζ наряду с его же калькой Златан (В. Георгиев). Сходный украинский антропоним Хурс является закономерной славянской трансформацией имени Фурс (М. Л. Худаш). В 1585 году Псковская Писцовая книга называет имя псковского пушкаря Мокош Хлоптун. В свете диалектного ярославского мокоша, мокуша 'хлопотливый человек' прямая связь имени Мокош с теонимом Мокошь становится проблематичной. При этом вторая часть имени Хлоптун выглядит симптоматично ('тот, кто хлопочет'?).
Неясны настоящие отношения древнейших славянских антропонимов типа Святослав или Святополк и теонима Святовит. Больше всего в именнике славян представлены теофорные имена с корнем бог. Значительная часть их — несомненные кальки византийско-христианского именослова: Богдан, Богдар, Богдал (интересно украинское Богдавлад), Божидар, Богумил, Богуслав, Богухвал и греческие по происхождению Диодор, Диодот, Дорофей и Феодор, Феодот, Досифей и Феодосий, Филофей и Феофил и т. п. Однако другая часть имен, содержащаяся в западнославянском именослове, не так легко объясняется христианством: Богумир, Богуместь и Мстибог, Свойбог, Свебож, Унебож и др. Есть предположения, что весь ряд имен такого типа вообще был инициирован древнейшим иранским влиянием (Т. Милевский).
В особом контексте надо, вероятно, воспринимать антропоним Даждьбог, отмеченный А. Н. Афанасьевым в Мосальском уезде (настораживает, кстати, старославянская огласовка вместо русского Дажьбог), реконструируемое имя Дажбог из Данило Дажбогович Задеревецкий в одной староукраинской грамоте и польский антропоним Dadzbog. Пожелательная формула «дай бог», повторяемая сотни и сотни лет тысячами и тысячами людей в разных фонетических и эмфатических вариациях, могла порождать и самостоятельные названия, не зависящие от теонима Дажьбог: украинское дазьбi 'бог подаст' из дасть бiг (бог) и прозвищное дацьбоги (того же происхождения). Польское Dadzbog легче, быть может, объяснить из подобной формулы, чем через теоним (к тому же гадательно, было ли у поляков божество Дажьбог).
В целом интересная проблема соотношения теонимии и антропонимии славян далека еще от системного обследования. То же можно сказать об отражении теонимии славян в топонимии: известны отдельные работы по топонимическим следам культа Перуна и разрозненные замечания исследователей в связи с тем или иным теонимом. Однако заметно, что следов теонимии славян почти нет в названиях населенных пунктов (языческий бог еще не стал феодалом: ср. христианские Покровки, Троицкие, Богоявленские и мн. др.) Из общей картины выбивается теоним Радогост: он единственный зафиксирован синхронно с антропонимами Радогост, и он единственный отражается в названии крупнейшего центра прибалтийских славян Радогощ (а такие же топонимы известны и в восточнославянских пределах). Быть может, прав был А. Брюкнер, который активно отрицал существование божества с этим именем.
Еще одна важная проблема теонимии — соотношение теонимов и названий персонажей так называемой низшей демонологии. Известно, что в рамках христианства языческие боги низводились до этого уровня бесов и нечистой силы: Мокошь и домовой женский дух мокоша на Русском Севере, Волос и старочешское veles 'черт, демон'. Но при этом остается в тени вопрос, не было ли изначально так, что в разных славянских диалектно-племенных зонах сходные названия имели разный статус: ср. главный бог Сварожич на западе и огонь-сварожич на востоке славянского мира. За таким вопросом сложнейшая проблема структуры язычества славян в хроно-географическом аспекте. При этом важно учесть факты межъязыковой омонимии в номинациях мифологических персонажей: в словацком языке известно диалектное заимствование из венгерского mókuskirály 'король-белка' — сказочный персонаж; морав. pěrunek 'горный дух' и остравско-силезское pěrun 'черт' возникли на базе фонетико-морфологических преобразований немецкого Bergmann 'горный дух'. Эти факты, конечно же, вносят коррективы во взгляды на следы почитания Перуна или Мокоши у западных славян. В целом изучение теонимии древнерусской и теонимии других славянских областей с точки зрения ономастики позволяет рассчитывать на определенный успех в исследованиях языческого комплекса славян.
Литература:
1. Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.
2. Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.
3. Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956.
4. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981
С точки зрения лексикологии это небольшая замкнутая группа имен-историзмов, которые представляют общее наследие русского, украинского и белорусского языков и входят в более широкий лексический класс — мифологическую лексику. Теонимия древнерусская является объектом изучения теонимики. По времени фиксации и характеру источников теонимия древнерусская неоднородна. Наиболее древние и подтвержденные разными памятниками (летописание, церковные поучения, художественная литература), восходящими к XII веку, — это теонимы Перун, Хорс, Дажьбог, Стрибог, Симаргл, Мокошь (так называемый киевский пантеон), а также Волос / Велес. (В прошлом ставился вопрос о происхождении разнообразия исторических сведений об этих теонимах из одного первичного списка, который затем по случаю использовался позднейшими авторами. Вопрос не решен.) Единственный раз, в славянском переводе византийской хроники Иоанна Малалы, включенном в древнерусское летописание, назван славянский бог Сварог — отец Дажьбога. Оба эти теонима служат параллелью греческим Гефесту и Гелиосу, о деяниях которых и повествует византийский протограф. В списках одного из церковных антиязыческих поучений от XII века встречаются имена Дива и Переплут.
В тех же списках среди теонимов фигурирует Род, который в более позднем источнике XIV — начала XV века выступает антагонистом христианского бога. В памятниках XVII века, связанных с Киевом, наряду с именами Перун и Волос названы теонимы Ладо (Ладон), Позвизд, Купало, Коледа, а также Лоло, Дид и некоторые другие (Лада). Впервые часть этих слов-песенных рефренов фиксируется в польских антиязыческих источниках от XIV века (lado, boda, ileli), соответствующий список имен богов принадлежит краковскому канонику Яну Длугошу (XV век). Польское влияние на киевские сведения просматривается довольно явственно. В древнерусских церковных поучениях от XII века называется еще сварожич, или огонь сварожич, как объект поклонения русичей. Традиционно большинство исследователей рассматривает это название в качестве второго имени (отчества) Дажьбога. Этнографические материалы XIX века дают сведения о Масленице, Маре, Кострубоньке, Купале, Яриле как персонажах календарно-обрядовых действ (чаще всего в виде антропоморфных чучел).
Теонимия древнерусская связана с теонимией прибалтийских славян — Поренут, Поревит, Прове, Радогост, Сварожич, Руевит, Святовит, Яровит, менее ясные Жива, Подага, Триглав, Чернобог и некоторые другие. Сведения о язычестве восточных славян дошли к нам через восприятие древнерусских книжников-христиан, «ревнителей по правой вере» (термин одного из поучений) с начальной хронологической дистанции примерно в 150—200 лет: ср. 988 год как дату официального крещения Руси и 1185 год как дату, после которой создано «Слово о полку Игореве» (светящееся, напомним, языческой символикой). Это был своего рода взгляд на язычество изнутри, в общей культурной среде автора и слушателя, что не требовало пояснения известных в коллективе обстоятельств. При этом книжники в контексте понятных стремлений обосновать равновеликость греческой и русской церквей «дотягивали» и свое язычество до эллинистических образцов: «тем же богам требу творят и словенский язык».
Сведения о язычестве прибалтийских славян исходят от католических миссионеров и западноевропейских хронистов, которые были современниками (а часто — очевидцами и участниками) римской экспансии на север и восток Европы. Это был взгляд людей другого культурного круга и с другими задачами: относительно подробные описания культов, храмов, богов славян придавали весомость победам, создавали ореол подвижничества и даже мученичества для миссионеров. Не зная жизни славян, не понимая, как правило, их диалекта, не имея графических средств в латинице для передачи специфики славянской речи, такие свидетели тем легче могли что-то исказить. Эта известная науке проблема христианского «вклада» в язычество славян еще не изучена в комплексе. Под ее углом зрения в теонимии славян следует различать собственно теонимы как имена реально мыслимых язычниками божеств (Перун, Волос, Святовит и под.); квазитеонимы как слова, фактически не являющиеся теонимами, но воспринятые в качестве таковых интерпретаторами (см. предположения в статьях Род, Дива, ср.: Сварожич, Лада); псевдотеонимы, сконструированные либо фальсифицированные имена несуществовавших божеств (например, Услад из «ус злат, а борода серебряна» в летописном портрете Перуна или же богиня Дана, которая якобы дала название Днепру: Дана + присно 'вечная, юная Дана').
Такая классификация теонимии сильно затруднена спецификой самой мифологии, которая по сути явление принципиально неопределенное, с размытыми ситуативными границами между элементами: как пример можно вспомнить христианскую Троицу и теологические споры о ней. Вторая трудность — отсутствие хоть в какой-либо степени законченных фрагментов из древних сведений о язычестве восточных славян. В исследованиях этой области надо четко различать исходную фрагментарную фактологическую базу и ее научную интерпретацию, которая остается системой гипотез, в той или иной степени адекватных объекту. Для перепроверки фактической стороны и для подтверждения гипотез исследователи привлекают широкий индоевропейский материал, анализируя его с языковедческих и культурологических позиций (В. В. Иванов и В. Н. Топоров), с этнолингвистических позиций обследуют районы Славии с тем, чтобы выявить реликтовую систему обрядности и верований (Н. И. Толстой и его коллеги), анализируют место язычества в древнерусском социуме и стремятся выявить «глубину памяти» язычества, т. е. определить в мировом контексте этапы его эволюции (Б. А. Рыбаков).
Ономастическое изучение теонимии древнерусской и теонимии западных славян может оказать помощь в рамках каждого из обозначенных подходов к язычеству. Поиск системности в номинациях богов подводит к мысли, что возможны этимологические сближения их. Праслав. корни *svet-, *ruj-, *jar-(ъ), *pr(k)- воплощают идею силы, жизненной страсти, что объединяет ряд Святовит, Руевит, Ярила и, быть может, Поровит, Прове, Перун. Имена Мокошь и Мара могут оказаться объединенными идеей водного начала — важным элементом верований славян: *mok- 'мокрый' и *mor- / *mer- 'болото', 'вода' (ср. еще украинское ириця 'ведьма', белорусское царица Ирица о змее, ведущей птиц в ирей и украинское вир 'водоворот'). Другая ориентация корня *mor- / *mer- 'смерть' сближается с идеей смерти, загробного мира в корне *vel-, который обнаруживается в теониме Волос / Велес. Идеей блага, богатства объединена пара Дажьбог и Стрибог как податель блага и распространитель блага в свете убедительной этимологии *dadjь + *bogъ и *stri + *bogъ при *bogъ 'богатство, благо'. Даже теонимы Хорс, Сварожич и название огня сварожич, если принимать их иранскую этимологию, восходят к одной идее — «небо, сияющее небо, солнце»: последние формы отражают огласовку *svar- до VII века до н. э., а имя Хорс может оказаться рефлексом того же корня с закономерным переходом s>h в иранских диалектах в VIII веке до н. э.
Сопоставление теонимии славян с их антропонимией показывает, что в последней практически не засвидетельствованы теофорные имена-композиты по типу, например, греческих Артемидор «дар Артемиды», Зинаида «дочь Зевса» и под. В позднейшей фиксации засвидетельствованы антропонимы, полностью совпадающие с теонимами, но они, как правило, могут иметь альтернативное объяснение. Средневековый сербский антропоним Хрс (указанный Р. Якобсоном) отражает не теоним, а греческий антропоним χρυσόζ, χρύσηζ наряду с его же калькой Златан (В. Георгиев). Сходный украинский антропоним Хурс является закономерной славянской трансформацией имени Фурс (М. Л. Худаш). В 1585 году Псковская Писцовая книга называет имя псковского пушкаря Мокош Хлоптун. В свете диалектного ярославского мокоша, мокуша 'хлопотливый человек' прямая связь имени Мокош с теонимом Мокошь становится проблематичной. При этом вторая часть имени Хлоптун выглядит симптоматично ('тот, кто хлопочет'?).
Неясны настоящие отношения древнейших славянских антропонимов типа Святослав или Святополк и теонима Святовит. Больше всего в именнике славян представлены теофорные имена с корнем бог. Значительная часть их — несомненные кальки византийско-христианского именослова: Богдан, Богдар, Богдал (интересно украинское Богдавлад), Божидар, Богумил, Богуслав, Богухвал и греческие по происхождению Диодор, Диодот, Дорофей и Феодор, Феодот, Досифей и Феодосий, Филофей и Феофил и т. п. Однако другая часть имен, содержащаяся в западнославянском именослове, не так легко объясняется христианством: Богумир, Богуместь и Мстибог, Свойбог, Свебож, Унебож и др. Есть предположения, что весь ряд имен такого типа вообще был инициирован древнейшим иранским влиянием (Т. Милевский).
В особом контексте надо, вероятно, воспринимать антропоним Даждьбог, отмеченный А. Н. Афанасьевым в Мосальском уезде (настораживает, кстати, старославянская огласовка вместо русского Дажьбог), реконструируемое имя Дажбог из Данило Дажбогович Задеревецкий в одной староукраинской грамоте и польский антропоним Dadzbog. Пожелательная формула «дай бог», повторяемая сотни и сотни лет тысячами и тысячами людей в разных фонетических и эмфатических вариациях, могла порождать и самостоятельные названия, не зависящие от теонима Дажьбог: украинское дазьбi 'бог подаст' из дасть бiг (бог) и прозвищное дацьбоги (того же происхождения). Польское Dadzbog легче, быть может, объяснить из подобной формулы, чем через теоним (к тому же гадательно, было ли у поляков божество Дажьбог).
В целом интересная проблема соотношения теонимии и антропонимии славян далека еще от системного обследования. То же можно сказать об отражении теонимии славян в топонимии: известны отдельные работы по топонимическим следам культа Перуна и разрозненные замечания исследователей в связи с тем или иным теонимом. Однако заметно, что следов теонимии славян почти нет в названиях населенных пунктов (языческий бог еще не стал феодалом: ср. христианские Покровки, Троицкие, Богоявленские и мн. др.) Из общей картины выбивается теоним Радогост: он единственный зафиксирован синхронно с антропонимами Радогост, и он единственный отражается в названии крупнейшего центра прибалтийских славян Радогощ (а такие же топонимы известны и в восточнославянских пределах). Быть может, прав был А. Брюкнер, который активно отрицал существование божества с этим именем.
Еще одна важная проблема теонимии — соотношение теонимов и названий персонажей так называемой низшей демонологии. Известно, что в рамках христианства языческие боги низводились до этого уровня бесов и нечистой силы: Мокошь и домовой женский дух мокоша на Русском Севере, Волос и старочешское veles 'черт, демон'. Но при этом остается в тени вопрос, не было ли изначально так, что в разных славянских диалектно-племенных зонах сходные названия имели разный статус: ср. главный бог Сварожич на западе и огонь-сварожич на востоке славянского мира. За таким вопросом сложнейшая проблема структуры язычества славян в хроно-географическом аспекте. При этом важно учесть факты межъязыковой омонимии в номинациях мифологических персонажей: в словацком языке известно диалектное заимствование из венгерского mókuskirály 'король-белка' — сказочный персонаж; морав. pěrunek 'горный дух' и остравско-силезское pěrun 'черт' возникли на базе фонетико-морфологических преобразований немецкого Bergmann 'горный дух'. Эти факты, конечно же, вносят коррективы во взгляды на следы почитания Перуна или Мокоши у западных славян. В целом изучение теонимии древнерусской и теонимии других славянских областей с точки зрения ономастики позволяет рассчитывать на определенный успех в исследованиях языческого комплекса славян.
Литература:
1. Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.
2. Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.
3. Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956.
4. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981
В статье использованы материалы из следующих источников:
1. Н.И. Зубов. Русская ономастика и ономастика России. М.: Школа-Пресс, 1994.
Закладки
Поиск по сайту:
История храмов, монастырей
Великий Новгород
Джонатан Свифт
Бен Джонсон
Плёс
Биографии
Петербург Достоевского
Новости истории и археологии
Изабелла I Кастильская
История Испании
Новости культуры и искусства
Томас Торквемада
Топонимика
Русский сарафан
Игнатий Лойола
Ономастика
Города
Архивы Казахстана
Федеральные архивы России
Региональные архивы России
Поэзия